Было это давно. Но правда.
     Выходил я с речки Тахи. В октябре. По первому снегу. До Ялани оставалось километров пятнадцать. Запозднился. Остался ночевать на пасеке, где жил круглый год и "пчеловодил" Иван Кондратьевич Заготко, которого в Ялани почему-то называли Чесноком. Был он когда-то священником-униатом на Западенщине. "Оттрубил" в Норильске лет двадцать. Обосновался после в тайге возле Ялани - "в спокойствее". Там, на пасеке, потом и умер, в своём и в окружающем спокойствии.
     Поужинали мы "чем Бог послал", чаю с мёдом в сотах "посвёрбали". Легли спать. Иван Кондратьевич - на "нарах". Я - на брошенном на пол полушубке. Буржуйка топится. Тепло. Мыши, слышно, шебуршат. Лампа чуть на ночь "убавляется", а радио на таёжных зимовьях и пасеках не выключают круглые сутки. Поговорили мы. Молчим. Передают по радио концерт по заявкам. "Московские окна". Песня закончилась. Спрашивает меня Иван Кондратьевич: "Знаешь, про кого эта песенка?" - "Про окна", - говорю. "Не-е-е, - говорит Иван Кондратьевич. - Про стукача". - "Как это?" - спрашиваю. "А как, - говорит Иван Кондратьевич. - Я люблю под окнами торчать, я могу как книги их читать... А про кого же? Про него, негодника".
    "Ну", - я подумал.
    Я уснул, тут же, как мне помнится. А Иван Кондратьевич - спал он или нет, не знаю. Утром застал его я на ногах - готовил завтрак.