Так просто.

"Москва доныне центр нашего просвещения: в Москве родились и воспитывались, по большей части, писатели коренные русские, не выходцы, не переметчики, для коих ubi bene, ubi patria, для коих всё равно: бегать ли им под орлом французским или русским языком позорить всё русское - были бы только сыты".

                 Пушкин А.С. Торжество дружбы, или                                                                               Оправданный Александр Анфимович Орлов

 Турник в школьном дворе. Повисаешь на перекладине на согнутых в коленях ногах - и мир переворачивается: небо - внизу, и люди по земле ходят вверх тормашками. И мне  теперь вот представляется, что барышня-писательница - Людмила Улицкая, перебравшись в Берлин, повисла теперь в таком же положении на перекладине.

Из интервью:

4. (Об отношении к запрету ЛГБТ-пропаганды)

"Это чисто российское желание влезть в печенки человеку, к нему в душу, в кухню, в постель и, так сказать, обнародовать то, что человек хочет сохранить для себя лично".

 А разве мы куда-то лезем, в чью-то постель? Не к нам?

"Россия никогда не была свободной страной, а советская Россия в особенности сумела так «преобразиться» в этом отношении. Что делать? Такая наша историческая, видимо, судьба — быть страшилищем для всего мира".

Во-первых. Покажите мне свободную страну - тотчас же закажу туда билет, проверю. Во-вторых. Это "страшилище", к сведению барышни, спасло мир от коричневой чумы и её сородичей от полного уничтожения. Хорошо бы ей об этом не забывать, находясь в столице той страны, которая организовала Холокост.

"...я очень скучаю по Москве, по дому, по некоторому количеству оставленных в Москве друзей. Вы знаете, я должна сказать, что я в большой степени все еще нахожусь дома. Мне не хватает моего книжного шкафа, я пытаюсь сейчас какие-то книжечки добыть и поставить в пустой книжный шкаф".

Хоть плачь.

Пожалейте барышню, отправьте ей какую-нибудь книжку, пусть поставит её в свой книжный шкаф. Или попросите бандеровцев - пусть перешлют ей по малой цене Толстого, Гончарова, Достоевского, всё выручка, вместо того чтобы без пользы их сжигать. Не на один шкаф хватит.

Мир этой тётки - московская квартира, ближнее окружение, книжный шкаф с Глуховским и Быковым, а Россия - "страшилище".

И мой совет тебе, барышня: уехала, там и оставайся. Германский дух когда-нибудь настигнет. Ничуть не сомневаюсь. Успеешь ли убежать? В страну-"страшилище". И что самое удивительное - примем же.

 

ПРОТОИЕРЕЙ АНДРЕЙ ТКАЧЁВ. ИНФЕРНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО 

ФАНДАНГО - ЛУИДЖИ БОККЕРИНИ 

ЖЕНЩИНЫ, С ПРАЗДНИКОМ! 

 Лукашенко рассердился:

"Я еще как-то думал, что Украине нужен мир, что Зеленский болеет за свой народ. Президент Зеленский — просто гнида. Просто гнида! Такие операции не проводятся без согласования с руководителем страны и главнокомандующим. Это я вам говорю как президент... Гнида потому, что он бегает вокруг Беларуси, присылает к нам людей и просит, как я уже говорил: «Давайте заключим пакт о ненападении, давайте договоримся, у нас с вами нет никаких проблем». На что я говорил: «Мы не собираемся нападать». — «Нет, давайте подпишем договор под покровительством Организации Объединенных Наций, что вы на нас не нападете». Вы слышали мои все эти заявления. И в это время... Что ж, вызов брошен».

ТОСКА ПО РОДИНЕ 

 

Без комментариев

 
Советские танки в Брюсселе
Евгений Долматовский.

Я не знаю, где их подожгли.
На Кубани, быть может…
Иль за Доном
Погибли носители русской брони,
Был недолог их век,
Но он славно и яростно прожит.
И, уже запылав,
Шли,
Стреляли,
Давили они.

Немцы их захватили.
Огонь вырывался со свистом.
Даже к мертвым машинам
С опаской сползались враги.
Там, под люками,
Черные руки сгоревших танкистов
Крепкой хваткой сжимали
Оторванные рычаги.

Чтобы скрыть
Свой провал и позор своего отступленья,
Чтоб забыть, как гремит
Между Волгой и Доном метель,
Повезли их в Европу —
Показывать для устрашенья,
Так сгоревшие танки
Приехали в старый Брюссель.

Их на площадь поставили.
Хрипло смеялись убийцы,
А советские танки
Стояли угрюмой стеной.
И в глубоком безмолвье
Смотрели на башни
Бельгийцы.
И, пока не стемнело,
Старались пройти стороной.

Ночь настала.
Уснул грустный город немецкого плена.
Груды стали уральской
Мерцали под фландрской луной.
Там, где шел Уленшпигель,
Шагали захватчики в шлемах.
Ночь пугала их всем:
Темнотою, луной, тишиной.

Рассвело.
Что случилось?
Нет башен стахановской сварки.
Все покрыто цветами —
Кровавыми сгустками роз,
И гирлянды тюльпанов
Горят непреклонно и ярко,
И роса в лепестках,
Словно капли искрящихся слез.

Это были «КВ»
Или верные «тридцатьчетверки»,
И казалось брюссельцам —
Сейчас их броня оживет
И над башней поднимется
Парень
В простой гимнастерке
И на битву с врагами
Бельгийский народ позовет.

1943г.