Из книги "Десять посещений моей возлюбленной, или Век Серебряный"
В чём-то, конечно, есть – да и во многом, – но в этом между ними нет согласия. Уж обязательно поспорят. Вслух чью-то сторону не принимаю. Взрослые люди – разберутся. Ох, вспомнишь только, какие уже они, родители, старые, грустно становится. До слёз. За пятьдесят уже обоим. Папка на пять лет старше мамы. В нашем возрасте такая разница заметна, в глаза бросается, в их – одинаково... немолодые. Вслух никого, а про себя поддерживаю папку: смешно; конечно – «по старинке»; жить, сверяясь по приметам, – то же самое, что суеверие. Дремучесть. В избе не свисти – денег не будет. Баба с пустыми ведрами навстречу – к неудаче. Кошка моется – к гостям. Локоть чешется – спать на новом месте, переносица – услышать о покойнике. С какой ноги встал, через какое плечо плюнул... И прочая чепуха. Но из одной головы в другую, как мелочь из кармана в карман, знание не переложишь. С ними, со стариками, и уйдёт последнее невежество. Тут уж не осуждать их – пожалеть надо. Не виноваты в том, что родились ещё до Революции. Папка-то воевал – мир посмотрел, что-то узнал, чему-то научился. Читать писать умеют, правда, оба. Прошлой зимой читали «Тени исчезают в полдень». А позапрошлой – «Тихий Дон». Папка читает вслух, а мама слушает, при этом вяжет что-то или штопает. После меняются ролями. Папка уж так сидит тогда, без дела – слово боится пропустить. По слогам. Как первоклашки. «Гри-го-рий в-стре-тил-ся с ав-ст-рийцем вз-глядом». Переживали. Вечера ждали с нетерпением: они – чтоб чтение продолжить, а я – податься в клуб на танцы. Не мог присутствовать при этом действе – ком к горлу сразу подступал. Не от событий книжных. От чего-то.
Что будет дальше с тем или иным героем, у меня они не спрашивали. Кино не раз смотрели – знают.
Мама ещё и кратче от папки читает. Про себя не умеет – шёпотом. Когда тот в отъезде – чтобы врасплох не захватил её за чтением – боится. Есть у неё – в комоде, под бельём, припрятанная... Книга. Папка к комоду не подходит – не его это «волость». А я: полез как-то, перед тем как отправиться в баню, самостоятельно в комод за чистой майкой и трусами, роясь в белье, и обнаружил. Полистал. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Будто застал себя за чем-то неприличным – тут же на место Книгу положил. Там и сейчас Она, уверен.
«Ты, Олег, – говорит мама, – везде всё видишь, глаза у тебя сорочьи». А я случайно ведь наткнулся. «Не говори отцу, – просит. – А то... он этого не любит». Да я чё, маленький, не понимаю, что ли. Во мне секреты – как в могиле.
И папка иногда читает отдельно от мамы. Но не таясь. «А.И. Еременко. В начале войны». Весной начал штудировать, до осени отложил. Лето – работы по хозяйству много – не позволяет. И в эту книжку я заглядывал – другое дело: «В результате контрудара 3-й армии противник потерял около 5500 тыс. солдат и офицеров убитыми...» – эту правду и скрывать не надо, ни под бельём, ни где угодно.
Такие у меня они, родители, других прошу не предлагать.
В чём-то, конечно, есть – да и во многом, – но в этом между ними нет согласия. Уж обязательно поспорят. Вслух чью-то сторону не принимаю. Взрослые люди – разберутся. Ох, вспомнишь только, какие уже они, родители, старые, грустно становится. До слёз. За пятьдесят уже обоим. Папка на пять лет старше мамы. В нашем возрасте такая разница заметна, в глаза бросается, в их – одинаково... немолодые. Вслух никого, а про себя поддерживаю папку: смешно; конечно – «по старинке»; жить, сверяясь по приметам, – то же самое, что суеверие. Дремучесть. В избе не свисти – денег не будет. Баба с пустыми ведрами навстречу – к неудаче. Кошка моется – к гостям. Локоть чешется – спать на новом месте, переносица – услышать о покойнике. С какой ноги встал, через какое плечо плюнул... И прочая чепуха. Но из одной головы в другую, как мелочь из кармана в карман, знание не переложишь. С ними, со стариками, и уйдёт последнее невежество. Тут уж не осуждать их – пожалеть надо. Не виноваты в том, что родились ещё до Революции. Папка-то воевал – мир посмотрел, что-то узнал, чему-то научился. Читать писать умеют, правда, оба. Прошлой зимой читали «Тени исчезают в полдень». А позапрошлой – «Тихий Дон». Папка читает вслух, а мама слушает, при этом вяжет что-то или штопает. После меняются ролями. Папка уж так сидит тогда, без дела – слово боится пропустить. По слогам. Как первоклашки. «Гри-го-рий в-стре-тил-ся с ав-ст-рийцем вз-глядом». Переживали. Вечера ждали с нетерпением: они – чтоб чтение продолжить, а я – податься в клуб на танцы. Не мог присутствовать при этом действе – ком к горлу сразу подступал. Не от событий книжных. От чего-то.
Что будет дальше с тем или иным героем, у меня они не спрашивали. Кино не раз смотрели – знают.
Мама ещё и кратче от папки читает. Про себя не умеет – шёпотом. Когда тот в отъезде – чтобы врасплох не захватил её за чтением – боится. Есть у неё – в комоде, под бельём, припрятанная... Книга. Папка к комоду не подходит – не его это «волость». А я: полез как-то, перед тем как отправиться в баню, самостоятельно в комод за чистой майкой и трусами, роясь в белье, и обнаружил. Полистал. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Будто застал себя за чем-то неприличным – тут же на место Книгу положил. Там и сейчас Она, уверен.
«Ты, Олег, – говорит мама, – везде всё видишь, глаза у тебя сорочьи». А я случайно ведь наткнулся. «Не говори отцу, – просит. – А то... он этого не любит». Да я чё, маленький, не понимаю, что ли. Во мне секреты – как в могиле.
И папка иногда читает отдельно от мамы. Но не таясь. «А.И. Еременко. В начале войны». Весной начал штудировать, до осени отложил. Лето – работы по хозяйству много – не позволяет. И в эту книжку я заглядывал – другое дело: «В результате контрудара 3-й армии противник потерял около 5500 тыс. солдат и офицеров убитыми...» – эту правду и скрывать не надо, ни под бельём, ни где угодно.
Такие у меня они, родители, других прошу не предлагать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий