К многолавинным озабоченностям, отчаяниям, разговорам, размышлениям и выводам о состоявшейся недавно встрече Патриарха Кирилла с Папой Франциском - из Василия Васильевича Розанова:
"Как Католицизм есть романское
понимание Христианства и протестантизм --
германское, так Православие есть его славянское
понимание. Хотя корни его держатся в греческой
почве [Мы, впрочем, должны помнить, до какой
степени эта почва в первые же века нашей эры, в
эпоху передвижения народов, пропиталась
славянскими элементами.] и на этой же почве
сложились его догматы, но весь тот особенный дух,
которым он светится в истории, живо отражает на
себе черты славянской расы. И он-то именно значущ
в исторических судьбах народов, а не
догматические различия, которые, по-видимому,
одни разделяют Церкви и кажутся так легко
устранимы. Без сомнения, не filioque вызвало
инквизицию, хотя инквизиция была только там, где
и filioque. Догматическая разница совпадала с
характером, с направлением и духом, который не
имеет никакой связи с нею и вытекает
исключительно из расовых особенностей
романского племени. И если бы этой разницы не
было, можно быть уверенным, что народы германские
и славянские все равно неудержимо разошлись бы в
понимании Христианства и его практике с народами
романскими и потом разошлись бы еще между собой.
И теперь потому так упорно каждая Церковь
противится слиянию с которою-нибудь другой, что в
сущности не в догматах только, но во всем своем
внутреннем сложении, в каждой черте своего
характера, она есть нечто глубоко своеобразное и
совершенно особенное от прочих церквей. И это
потому, что жизнь, которая бьется в них, бьется в
каждой по особому типу.
И, однако, одно Евангелие и один дух
светится в нем. Если мы захотим себе дать отчет,
который же из трех типов жизни соответствует ему,
мы непреодолимо и невольно должны будем сказать,
что это -- дух Православия. Когда нам будут
указывать на неизъяснимое величие Католицизма,
на безбрежность мысли, заложенной в нем, которою
он увит и обоснован с седой схоластики и до наших
дней, -- мы согласимся со всем этим и признаем
также, что ничего подобного нет в нашей Церкви и
ее истории. Если нам будут указывать на все плоды
протестантизма, на эту богобоязненность жизни,
на свободу критики в нем и высокое просвещение,
которое отсюда вытекло, -- мы скажем, что все это
видим и никогда не закрывали на это глаза. Мы
спросим только: но христианство, но дух
евангельский, но то, чему учил нас словом и жизнью
Спаситель? Ничего нет у нас, ни высоких подвигов,
ни блеска завоеваний умственных, ни замыслов
направить пути истории. Но вот перед вами бедная
церковь, вокруг рассеянные, около нее
группирующиеся домики. Войдите в нее и
прислушайтесь к нестройному пению дьячка и
какого-то мальчика. Бог знает откуда приходящего
помогать ему. Седой высокий священник служит
всенощную. Посреди церкви, на аналое, лежит образ,
и неторопливо тянутся к нему из своих углов
несколько стариков и старух. Всмотритесь в лица
всех этих людей, прислушайтесь к голосу их. Вы
увидите, что то, что уже утеряно всюду, что не
приходит на помощь любви и не укрепляет надежду,
-- вера -- живет в этих людях. То сокровище, без
которого неудержимо иссякает жизнь, которого не
находят мудрые, которое убегает от бессильно
жаждущих и гибнущих, -- оно светится в этих
простых сердцах; и те страшные мысли, которые
смущают нас и тяготят мир, очевидно, никогда не
тревожат их ум и совесть. Они имеют веру и с нею
надеются, при ее помощи любят. Что в том, что
дьячок невнятно читает на клиросе молитвы: но он
верит смыслу их, и те, которые слушают его,
нисколько не сомневаются, что за этот смысл он
умрет, если будет нужно, и внидет в царство
небесное; как и все они умрут и по делам своим
примут мзду, к которой готовятся.
С этим покоем сердца, с этою твердостью
жизни могут ли сравниваться экзальтация
протестантизма и всемирные замыслы великой и
гибнущей Церкви? Уныние в первом, тоскующее
желание во второй не есть ли симптомы утраты
чего-то, без чего храм остается только зданием и
толпа молящихся -- только собравшеюся толпою? И
весь блеск искусств, которым они окружают себя,
эта несравненная живопись, эта влекущая музыка,
эти величественные кафедралы -- не вытекает ли
все это из желания пробудить в себе то, что в тех
бедных молящихся никогда не засыпало, найти
утраченное, что в той невидной церкви не было
потеряно. Весь необъятный порыв желания, которым
полна и трепещет Европа, не есть ли только
желание залить великую грусть, которую она хочет
и не может пересилить; и вся красота, величие и
разнообразие ее жизни, ее цивилизации не
напоминает ли великолепную ризу, в которую
никогда более не облечется священник?
Так-то произошло в истории это
необъяснимое и глубокое явление, по которому у
"неимущего отнялось и имущему прибавилось".
В прекрасном евангельском образе Марии и Марфы,
принявших в свой дом Спасителя, как будто
высказаны эти неисповедимые судьбы Церкви.
Марфа, когда вошел Он, смутилась и заторопилась;
она думала о богатом угощении и, в хлопотах о них,
забыла даже о Том, для Кого они. "Мария же,
сестра ее, села у ног Иисуса и слушала слово
Его". Измученная и раздраженная на нее, Марфа
подошла к Учителю и сказала:
"Господи, или Тебе нужды нет, что
сестра моя одну меня оставила служить?" И тогда
произнес Он слова, в которых звучит смысл всей
жизни и истории: "Ты заботишься о многом, Марфа,
а одно только нужно; Мария же избрала благую
часть, которая не отнимется у нее".
Нашей Святой Церкви, по неисповедимым
путям Промысла, суждено было избрать это
"единое", которое только и нужно. Она только
верила в Спасителя, слушала слово Его. Будем
молиться, чтобы эта вера никогда не была отнята у
нас, и не будем, по завету Учителя, сожалеть, что
наши суетливые сестры так много успели сделать".
О легенде "Великий Инквизитор" , глава 21
Алёша Карамазов брату своему Ивану, выслушав легенду:
- Твой Инквизитор просто в Бога не верует.
Вот и мы - засуетились, озаботились - просто потому что в Бога не верим.
О легенде "Великий Инквизитор" , глава 21
Алёша Карамазов брату своему Ивану, выслушав легенду:
- Твой Инквизитор просто в Бога не верует.
Вот и мы - засуетились, озаботились - просто потому что в Бога не верим.
Комментариев нет:
Отправить комментарий